Николай Довгалюк: "Я - глава цирковой династии, хотя сам не циркач" (фото)
 
В Зеленогорске недавно прошли оглушительные гастроли цирка под куполом "Шапито". На всех показах шатер был полон. Нам показали выступления воздушных гимнастов, иллюзионистов, клоунов, а также продемонстрировали возможности парагвайской анаконды, гималайской медведицы и обезьянки. Зрители увидели и симпатичные фокусы, завершившиеся фристайлом на мотоцикле.
 
В последний день шоу мы поговорили с руководителем труппы Николаем Довгалюком - и не просто в вагончике, а практически в доме на колесах. Николай Степанович рассказал нам, как он всего этого добился, какие номера умеет показывать его труппа и где было больше шатров цирка "Шапито" - в СССР или сейчас.
 
- Николай Степанович, я в курсе, что вы занимаетесь этим бизнесом уже 41 год, с 1974-го. Если брать в сравнение сегодняшнюю Россию и Советский союз, где выступается лучше?
- Во-первых, не бизнесом занимаюсь, а искусством. Потому что в те времена тех, кто занимался бизнесом, на очень долгое время садили в тюрьму. Частное предпринимательство считалось самым большим злом в Советском союзе. Во-вторых, что значит "выступается лучше"? Скажем так, зритель сейчас (особенно периферийный) в понимании искусства сильно подрос, потому что есть доступные инфраструктуры до лучших мировых образцов культуры: через Интернет, через средства массовой информации (телевидение, газеты) и так далее. Раньше, знаете, если приезжала какая-то звезда, то там оцепление вплоть до конной милиции стояло, а все билеты за два месяца были проданы. Сейчас же приезжают звезды и не могут полностью продать зрительный зал... Потому что доступа стало больше. Люди стали лучше разбираться. Поэтому творчески стало сложнее работать - сейчас как бы всё можно. Кроме особых, слишком уж смелых моментов, а так, в принципе, абсолютно всё. Сейчас можно говорить свободным текстом. А раньше, чтобы сказать лишь одно слово (в Советском союзе я как раз был артистом разговорного жанра), его надо было обязательно залитовать. А что такое залитовать? Вы сначала пишете текст, потом он идет по различным инстанциям (художественные советы, отделы и управления культуры, КГБ), а уже после ты должен был говорить строго заученным текстом. Но я, надо сказать, говорил свободными словами и в Советском союзе. Не потому что я был такой смелый, а потому что поступал немного по-еврейски: мне давали текст, я его учил, выходил на представление и начинал говорить по-своему. Меня вызывали, за глотку хватали: "Как вы посмели?", а я отвечал: "Знаете, я забыл текст, растерялся и вот что на ум пришло, то и сказал. А что плохо сказал?". Отвечают: "Нет, хорошо сказал, но всё равно плохо, потому что нельзя так говорить". И так каждый раз. А потом мы уезжали на гастроли, художественные советы оставались на месте, и вроде как это всё забывалось... А так как коллективы приносили определенную прибыль, и мы имели позитивные отзывы, то по этой причине мне все сходило с рук. Затем пришло другое время, когда можно всё говорить, всё, в принципе, делать (кроме, как явно нарушать Закон). Скажем так: наступило время, когда на коне только те, кто научился что-то конкретно и качественно делать.
 
- Значит, вы и ваш коллектив как раз из этой породы?
- Я не к тому, что мы как раз именно те, кто делает качественно. Скажем так: мы стараемся быть на дороге к ка-чест-ву. Вот лично у меня очень много вопросов к нашей программе - это и организационные, и финансовые вопросы, и с точки зрения мастерства, и с точки зрения стратегии. Столько хотелось бы сделать... И всё это держит нас, как и нашу экономику: мы не можем шагнуть дальше. Там не хватает специалистов, там - знаний, там - законов, там - коррупция и так далее. Собственно, мы ничем не отличаемся от нашей экономики. И, если нам удалось что-либо сделать качественно, на каких-нибудь полдюйма или пол-шага опередить некоторые подобные творческие коллективы, то только за счет того, что собралась интересная харизматичная молодежь, которая очень хочет что-то сделать. Еще Оскар Уайльд говорил: "Все знают, что это невозможно. Но вот приходит невежда, которому это неизвестно — он-то и делает открытие". Так и у нас: пришла молодежь, которая полна амбиций. Я, конечно, на них смотрю немного скептически, но вот этот порыв надо поддерживать, потому что иначе не будет никакого движения. Даже если мы не дотягиваем по мастерству, то мы берем самобытностью, непохожестью на других. Причем я не хочу, чтобы нам пели дифирамбы, потому что тогда ты выглядишь не совсем квалифицированным человеком. Ведь путь к мастерству - всегда длинный и тяжелый, это путь, у которого есть начало, но никогда нет конца.
 
- А вы показываете все номера, которые умеете, или выбираете для определенного города что-то отдельное?
- У молодежи отрепетированы определенные номера, и я стараюсь их не трогать. Они знают, как выйти, как взять зрителя за одно место и довести свой 4-5-минутный номер так, чтобы в конце были аплодисменты. Например, если мы завершаем выступление иллюзиями, то берем только самые сильные, самые эффектные. Если, наоборот, начинаем ими, то можно взять какой-нибудь проходящий номер, который имеет внешний эффект, но он не слишком убойный - потому что, если ты сделал убойный, то, что будет потом? Здесь тот же маневр, что и "петелька-крючочек". Ты вышел, поздоровался со зрителями, улыбнулся. Они получили определенную фишку заряда, а ты им уже следующий номер - раз! Как на столе у нормальной хозяйки: она сначала подаёт холодные блюда с маленькой чарочкой, затем - заливное, потом - горячее, фирменное, а в конце - десерт, огромный торт! Точно также и мы делаем, а за это время проходит два часа. Добавлю, что номера отбираю себе только я один. Могу вместо одного фокуса показать какой-нибудь другой, потому что у меня их в загашнике огромное количество. Просто смотрю, какая аудитория пришла и выбираю.
 
- То есть, сейчас вы и ваша цирковая труппа, хорошо владея иллюзиями, готовы поразить зрителя наповал?
- Если нам удастся хотя бы на треть исполнить то, что нам удалось задумать, то это будет серьезный шаг. В крайнем случае, в российском иллюзионизме. Мы даже сейчас имеем предложения от стационарных цирков - просят перейти туда работать. А мы просто не хотим никуда идти. У нас есть свой план: чтобы никто над нами не висел, а мы в свободном полете приготовили всё, чего нам хочется, и тогда, когда нам хочется. Что из этого получится - думаю, ближайший год-два покажет. Но то, что все равно какой-то прогресс будет - это однозначно. Нами уже накоплен достаточный опыт в изготовлении реквизитов, потому что реквизит мы не покупаем и не заказываем - мы всё делаем собственными руками, поэтому там выстрадан каждый болтик, каждая гаечка. И да, нам известны все 12 основополагающих принципов иллюзии, 12 классических мировых секретов, и мы, собственно, в равной степени всеми ими владеем. Например, появление (не важно чего: предмета, человека, животного, птицы и так далее). Или исчезновение. Есть нарушение гравитации - когда иллюзионист не должен висеть, а он висит. Есть левитация - человек в воздухе поднимается, опускается. Есть манипуляция. Есть крупные, есть мелкие иллюзии. Есть иллюзии на подмену... Теперь осталось только этому придать другой вид, чтобы номер внешне смотрелся, как новый. Это как гаммы изучают, а музыку пишут другую. Просто в каждом деле есть своя грамота. А то, что людям хочется смотреть на животных - так это само собой в цирке. Мы это осваиваем. То, что люди хотят видеть клоунаду - мы тоже это обрабатываем. И всё это пытаемся делать внутри нашей династии, чтобы смотреть кому в какую сторону развиваться, что у кого лучше получается. Это как, скажем, многие наши выдающиеся футболисты раньше были начинающими хоккеистами.
 
- Расскажите тогда немного о себе, Николай Степанович. Говорят, у вас аж три высших образования...
- И это правда. Три высших образования, два с отличием. Первое - химик, хорошо разбирающийся в органической химии. Выпускал на заводе протеиновый альдегид, формалин и ацетильдегид, а метионин мы отправляли аж в 17 стран мира - то есть, я работал на хорошем предприятии. Конечно, вредно, но по молодости ты этого не ощущаешь. Потом оказался на эстраде, где занимался гитарой. Изучал Фердинанда Карулли, Маттео Каркасси, Петра Агафошина, Александра Иванова-Крамского и так далее - все, кто имеет отношение к гитаре, прекрасно знают, кто это такие. На шестиструнной с листа играл любую мелодию - а сейчас пальцы уже вообще не слушаются, потому что я забросил это дело. Всё внутри переключилось на другое - и я обучился на артиста разговорного жанра, окончив театральную режиссуру. 12 лет проработал в Питере на Проспекте стачек, 152, в Театре иллюзий. У меня была сольная программа на 1 час 45 минут, и мои пацаны участвовали там ассистентами - не основными артистами, как сейчас. Показывал очень много серьезных номеров. Практически все направления и достижения цирковой сценической магии у меня были представлены, кроме копперфильдовских полетов... Да, так в жизни иногда случается, когда приходится делать разворот на 180 градусов, причем я его делал в своей жизни много раз. Особенно по молодости, когда кажется, что впереди еще так много, что то, что уже есть - ценить не обязательно. Это называется: "Еще успеем, мы себе сделаем еще" (смеется).
 
- Вы называете свою цирковую труппу вашей династией, в которой, кроме трех сыновей, уже выступает и 6-летняя внучка. А как всё начиналось?
- Все началось с того, что как-то раз выступил в детском садике, сделав покрывало для него. В другом показал пару фокусов. Далее сколотил стол и прошелся с номерами по школам. Потом легковушку взял, затем к ней прицеп, потом микроавтобус, а далее к нему кемпинг. Появился КАМАЗ "Сайгак", потом к нему вагон-дом, затем фуру к этому пристегнул, после - еще одну. Взял шатер в аренду, затем выкупил. В общем, вот так всё наращивалось, наслаивалось и развивалось, вплоть до сегодняшнего дня. КАМАЗ сменился ИНТЕРО, а мы все в путешествиях стали жить, как полагается, хотя сначала жили в маленьких комнатках по 5-6 человек. А сейчас, видите, мы вдвоем с женой живем в своем, отдельном вагончике. У меня здесь водяное отопление. Есть холодная-горячая вода, холодильник, телевизор, Интернет, газовая и электрическая печки. А если вдруг что случится - то и печь на дровах имеется. То есть, выжить можно.
 
Хотя вообще, если брать в целом, моя задача - передать своим детям и внукам всё, что я накопил. Задать им вектор, по которому они могли бы двигаться. Мне приходилось всё самому осваивать, просеку рубить - а они могут на ней уже проложить пусть не асфальт, но хотя бы грунтовую дорогу, по которой можно более-менее ездить гораздо быстрее, чем это делал я, когда не имел ничего. Теперь у моих детей есть всё, и им не надо думать, где что взять. Нужно просто брать и двигаться вперед. А внукам вообще незачем заморачиваться, потому что, конечно, у нас разные стартовые условия. Да, это не всегда хорошо, но это и есть показатель жизни.
 
- В свое время я был в Англии и там выступали циркачи из США. Тоже в шатре, где, помимо стандартных номеров, пела женщина, играющая на пианино, а также еще участвовали фрики, уродцы. Вы в таком варианте не хотите расшириться?
- Я уже это делаю. Только у меня не калеки, а 6-летняя внучка выступает. Сейчас будем внука еще готовить, чтобы он дурака тут не валял. То есть, уже дети выступают, хотя законодательство наше запрещает брать на работу кого-либо до 12 лет. А вообще, я не хочу быть представителем какого-то кластера, который занимается вопросами трудных детей - дескать, мы их берем и что-то из них делаем. Я - глава цирковой династии, хотя сам не циркач. Просто я в искусстве уже 41 год: сначала музыкант, потом - эстрадник, затем - театрал, а в цирк пришел всего лишь 11 лет назад.
 
- А где было больше шатров цирка "Шапито" - в СССР или сейчас?
- Ну, конечно, сейчас. Точного количества никто не знает, однако в районе ста восьмидесяти уж точно. Причем далеко не все они российские. Например, в нашей стране очень много выступает шатров из Украины. Есть, например, украинский цирковой деятель Николай Кобзов, который после цирка Дю Солей занимает второе место в мире по "Шапито". Он, конечно, пошел по пути размножения количества шатров - то есть, пошел в бизнес. А цель бизнеса какая? Получение прибыли. Это нормально, но тогда очень проблематично говорить об искусстве. Да, у нас есть подобная возможность - дома лежит еще один шатер такого же размера красного цвета итальянского производства. Можно сделать и третий... Но мы не хотим идти по такому пути. Мы от него отказались. Мы хотим сделать программу, которой ни у кого нет. Конечно, может быть, это звучит слишком амбициозно, но все-таки мы на правильном пути и у нас достаточно приличные иллюзии.
 
- Кстати говоря, известно, что вы были рождены на Украине. Каково ваше отношение к тому, что сейчас там происходит?
- Я - человек рутинный, прикипел к России, хотя да - моя родина это Украина. Но они там наделали столько всяких глупостей, что я с печалью огромной смотрю на это всё, с болью, и думаю, как и все россияне, что практически дружественный народ становится нам чуть ли не врагом. Как немцы, как эсэсовцы. Это, конечно, огромное упущение: и наше, и их, и огромная победа всех сил, которые недружественно к нам настроены. Они, конечно, у нас отвоевали и Советский союз, и Европу, которую мы завоевали огромными силами. Это непозволительно. Ты можешь быть дружелюбным, но плевать сейчас на жизни солдат, которые были положены тогда, нельзя. Ты не имеешь права отдавать. Вот если бы ты завоевал, то мог бы так говорить. Опять же, и референдум также был за сохранение Советского союза - но никого не послушали. Я даже не знаю, на каком уровне всё это зарыто. Но, как человек, как гражданин, очень сильно скорблю от того, что развалилась такая огромная страна. Раньше едешь-едешь, едешь-едешь - и всё наше. Как можно было это всё отдать - я не знаю, и не знаю, кто виноват. Где-то там, под ковром, от нас далеко спрятан ответ, и, видимо, еще долго-долго будет спрятан. Видимо, у кого-то был очень большой интерес, потому что просто так ничего не делается. Всё оказалось завязано на очень большие ресурсы, на очень большие деньги и на очень огромные силы, так как крайне большой каток прокатился...